В этом году я впервые увидел свою прабабушку Киру Константиновну Зайцеву. Живёт она далеко от меня, в Цивильске, этот небольшой городок расположен в Чувашии. Прабабушке 92 года, но она очень активная и сама занимается домашним хозяйством. Когда я гостил у неё, узнал и о своём прадедушке, который умер почти тридцать лет назад.

Мой прадед Павел Алексеевич Зайцев ушёл на фронт совсем молодым. К тому времени его старший брат пропал без вести, второй брат был убит. Сохранился дневник прадеда, где он вспоминает, как переживала мать, что может потерять единственного оставшегося сына. В военном гарнизоне Павел Зайцев учился стрелять из винтовки. Полковая школа длилась шесть месяцев. «Стремление защитить Родину – это не крикливость и не самореклама, а исполнение своего долга», – писал в дневнике прадедушка. И добавлял: «Настоящим героизмом обладают наши матери, когда дело касается судьбы их детей».

Мой прадед ни разу не получил наряд вне очереди, был образцовым солдатом. Он стал пулемётчиком, мог с закрытыми глазами собрать и разобрать свой «Максим». Когда бойцам выдали обмундирование: бушлаты, шапки-ушанки, они первое время даже не узнавали друг друга. Накануне отъезда на фронт солдаты посмотрели выступление Краснознамённого ансамбля песни и пляски им. Александрова. А потом начались бои…

Прадедушкина пулемётная рота влилась в 15-ю гвардейскую Харьковскую дивизию. Он воевал под Смоленском, громил не только германских захватчиков, но и власовцев, перешедших на сторону врага.

Мой дедушка Сергей Павлович, вспоминая рассказ своего отца, говорит, что тот верил: его, возможно, ранят, но не убьют. Однажды в разгар битвы Павел бежал отдать записку в штаб. Кругом гремели взрывы, выстрелы. Солдат упал на землю, чтобы не попали, а под ним оказался замёрзший труп. Снова вскочил, рванулся, – опять взрыв, опять пришлось на землю ложиться, а вокруг одни мёртвые. И прадед настолько испугался их, что весь оставшийся путь бежал, не обращая внимания на обстрел.

В другой раз он занял позицию, поставил пулемёт. Только хотел сапёрной лопаткой подкопать, как возле уха снайперская пуля прожужжала, в очередной раз смерть мимо пронесла…

Позже прадедушка перешёл в связисты, искал разрывы провода. Возле таких разрывов фашисты часто устраивали засады. Павел Зайцев ходил в разведку боем, когда наши бойцы специально затевали перестрелку, чтобы узнать огневые позиции врага. Как-то раз совсем рядом взорвалась граната. В лёгких прадеда до конца жизни остались её осколки. Когда делали рентген, доктора думали – туберкулёз.

В ноябре 1943 г., после особенно тяжёлого боя, Павел Алексеевич был тяжело ранен и попал в плен. Покалеченную ногу отрезали, сделав протез. Врач-немец предложил: запишись перебежчиком, тебе паёк будет. Но прадед отказался. Его отвезли в Майданек – страшный концлагерь, где заключённых избивали и морили голодом. Однажды ночью прадеда разбудил шёпот: «Бери и ешь, только крошек не оставляй». Ему в руку сунули кусок хлеба и колбасы. Утром оказалось, что кто-то сумел «найти общий язык» с огромным догом, охраняющим склад. Скорее всего, наши пограничники, тоже пленные. Фашисты так и не смогли найти виновных. После этого всех сутки держали на ногах. Кто упадёт – пристреливали.

Прадедушке повезло, он выжил и подружился с одним поляком, который работал на кухне, он и Павла устроил там помогать. Павел Алексеевич выдолбил в своём протезе углубление, в котором переносил картошку, чтобы отдать другим заключённым в бараке.

Он прошёл два лагеря смерти: Майданек и Маутхаузен. День Победы праздновал не 9 мая, а 5 июля, когда его освободили союзники. Американцы предложили любую страну для проживания, но прадед вернулся на Родину. euroescortbabes

Павел Алексеевич прожил с моей прабабушкой тридцать лет. Сейчас она хранит фотографии мужа и память о нём. И я буду помнить, что мой прадед приближал Победу.