Мне последнее время что-то часто нездоровится. И хотя с делами я по-прежнему справляюсь, чувствую, что силы уже не те, поэтому спешу выполнить твою просьбу и рассказать твоим детям, а моим внукам о своей, так сказать, военной биографии. Станут большими, будут спрашивать о дедушке Мише – прочитаешь им это письмо. Я и тебе рассказывал о войне немного – не люблю о ней вспоминать, уж больно много страшного видел я тогда. Но сейчас чувствую – пора, а то уйду я, и никто об этом помнить и знать не будет. А забывать никак нельзя!

Нас было трое, братьев Павловых, - Иван, Александр и Михаил. Выросли мы в деревне и с самого раннего детства трудились, помогали родителям, поэтому были коренастыми, крепкими, сильными. Конечно, не такими сильными, как герои русских былин, но не меньше былинных богатырей любили свою Родину. И защищали её изо всех своих сил, сражаясь кто на флоте, кто в пехоте.

Я был самым младшим, и на войну попал позже своих братьев. Она застала меня в Ленинграде, где я работал в 40-м строительном тресте. В 1941 году я был призван в армию и сразу получил направление на Ленинградский фронт. И хотя было тяжело (мало кто из тех, кто не был на войне, понимает, что война – это не только сражения, но и тяжелейший труд), все мы, молодые и необстрелянные, поначалу радовались, потому что нас кормили. После жизни в блокадном Ленинграде нельзя было этому не радоваться ...

Однажды перед строем «купец» с передовой задал вопрос: «Есть ли добровольцы служить в пехоте?» Я тогда сделал шаг вперед, хотя понимал, что пехоте на передовой приходится тяжелее всех.

До сих пор не понимаю, как ему удалось довести нас, смертельно уставших и шатающихся от голода, до места дислокации. Он постоянно обманывал, что осталось чуть-чуть, буквально два шага, что мы вот-вот дойдём, и совершил невозможное – мы дошли, хотя в любой момент могли от голода и усталости упасть в снег и заснуть вечным сном. А потом оказалось, что все мы, шагнувшие тогда вперёд, попали не в пехоту, а на минометную батарею. Просто, обманув нас, он выбрал лучших, не искавших лёгких путей, «тёплого местечка»…

В один из июньских дней 1944 года во время Выборгской наступательной операции, в результате которой советские войска разгромили врага на Карельском перешейке и освободили северную часть Ленинградской области, наше подразделение должно было форсировать озеро Вуокса, противоположный берег которого был захвачен врагом.

Сначала нужно было взять остров посреди озера, и лишь затем переправляться на другой берег. Это был один из самых ужасных дней в моей жизни. Лодки швыряло на волнах, словно щепки, люди в них не могли ничего сделать: они лежали, прижавшись ко дну, боясь поднять голову под шквальным огнем пулеметов противника. Минометы батареи поддержки обстреливали вражеские позиции, не давая врагу вести прицельный огонь по советским солдатам, на середине озера беззащитным, словно слепые котята. Противник быстро засек расположение батареи и обрушил на неё всю свою мощь.

Я в то время находился вместе с командиром батареи капитаном Мокавозом в передовых частях. Связь с миномётчиками внезапно прервалась. Связисты должны были наладить ее. Я двинулся им навстречу. Добежав до места обрыва провода, соединил его, связался с командиром батареи. Но связи с огневой позицией по-прежнему не было. Я побежал дальше. Обнаружил еще один обрыв провода, а рядом – лежащего раненого связиста, истекающего кровью. Тот сообщил, что вести огонь на батарее некому. Много раненых, убитых. Перевязав бойца, я первым делом разыскал санитаров и поручил связиста им. Его унесли. Тогда я связался с командиром и рассказал ему об обстановке на огневой позиции. Капитан Мокавоз приказал срочно добраться туда. Прибыв на место, я увидел санитарную машину, вывозящую тяжелораненых. Все, кто еще мог стоять на ногах, оставались на батарее, чтобы вести огонь. Когда им стало трудно подносить мины, я был вынужден поставить рядом на открытой местности три миномета и продолжил обстрел позиций противника в одиночку. Вокруг рвались снаряды, но в пылу боя думать об этом было некогда. Когда стволы перегревались, бежал во второй взвод и продолжал оттуда обстреливать врага. Тогда я чуть не расстался с жизнью: снаряд, выпущенный противником, разорвался буквально в нескольких метрах от меня, разбив один из минометов. Чудом я успел спрыгнуть в траншею, только это и меня и спасло. В том бою счастье было на моей стороне.

…За первые сутки боев наша батарея выпустила по противнику 4000 мин. На вторые сутки сопротивление на острове было сломлено, и наши войска переправились на другой берег.

Мне риходилось вести огонь по врагу из разных видов оружия: из орудий, минометов, пулеметов, противотанкового ружья. Был я даже снайпером. Подолгу лежал в снегу, выслеживал врага и уничтожал его. Но и сам всегда был под прицелом. Малейшая оплошность грозила бедой. На моем личном счету 17 убитых врагов.

До сих пор не могу забыть, как весь день пролежал на бруствере окопа первый убитый мною из снайперской винтовки немец и балтийский ветер трепал его светлые мальчишечьи волосы. И то, как я долго не докладывал об одном немецком «старике» лет 50-ти, подвозившим «белокурым бестиям» еду, пока случайно появившийся на передовой командир батареи не поразил телегу и «старика» с первого выстрела: местность-то была пристреляна.

Прошло много лет, кончилась война… Фашисты принесли нам столько горя! Пока воевал – думал, что никогда не перестану их ненавидеть, а сейчас не осталось ничего, кроме жалости. И всё же, хотя война давно закончилась, я до сих пор воюю во сне...

На фронт нас уходило трое. Трое братьев Павловых. Мой старший брат Александр служил на Черноморском флоте, воевал на эсминце «Сообразительный», был ранен во время боевого похода и позже, уже на берегу, скончался от ран. Средний брат Иван сражался на Ленинградском фронте. 21 января 1944 года был убит в бою во время проведения Ленинградско-Новгородской наступательной операции. Похоронен в братской могиле в поселке Красный Бор Тосненского района Ленинградской области.

Я один вернулся с войны. Видимо, не зря брал меня с собой на передовую командир батареи Мокавоз, да и старшим в своё отсутствие назначал, хотя были на батарее и лейтенанты, и старшие лейтенанты. Ценил меня командир за ловкость и, видно, не зря считал везучим. За всю войну я ни разу не был ранен. Спустя десять лет после Победы меня нашла медаль «За отвагу».

До свидания, Иришка! Передавай приветы от меня мужу и деткам. Надеюсь на скорую встречу.

Ваш отец и дед Михаил Павлов.

* Михаил Владимирович Павлов – двоюродный брат моего прадеда Александра. Он прожил долгую жизнь. После войны М. В. Павлов долгие годы работал на Ленинградском Ордена Октябрьской революции объединении «Пролетарский завод». Его ценили как специалиста высокой квалификации. Портрет Михаила Владимировича много лет был на Доске Почёта. Выйдя на пенсию, он уехал в деревню Барыково Калининской (ныне Тверской) области и долгие годы жил там. Скончался в 2007 году.

В творческой работе использованы факты его подлинной фронтовой биографии, о которой я узнал из хранящейся в семейном архиве заметки, написанной им самим для заводской многотиражки (Павлов М. У нас героем становится любой. Бойцы вспоминают // Пролетарская трибуна. Орган парткома, профкома, комитета ВЛКСМ и дирекции Ленинградского Ордена Октябрьской революции объединения «Пролетарский завод». – 1978. - 23 февраля). О судьбе его братьев рассказали архивные документы, также хранящиеся в семейном архиве.

Письмо ветерана Станислава Ивановича Печоры Июль 1941 г.