« Нас у матери к началу войны было пятеро. Самый старший с 1926 года (он в семнадцать лет ушел на фронт и дошел до Берлина), а самый младший с 1941 года, потом родилось еще два брата, первый в 1944, а второй в 1949 году. Жили мы тогда в Подмосковье, в Ногинске. Было мне всего семь лет, что я помню? Помню, как через наш Ногинск немцы летали бомбить Москву. Гул стоял страшный. Мы прятались в подвал, но гул от самолетов все равно был очень хорошо слышен. Мы сидели тихо, боялись даже разговаривать. По ночам свет не включали, спали одетые и обутые на полу потому, что так безопаснее, если вдруг начнется бомбежка. Помню постоянное чувство голода, все время хотелось есть, а сестра, которой было три года, совсем ослабла от голода и падала в обмороки. Мама отдавала ей свой хлеб и заставляла его съедать, а мы все ругались – это ж был мамин хлеб. А еще помню, как ходили весной на колхозные картофельные поля за прошлогодней картошкой. Как только сойдет снег, мы собирались в стайки и искали перезимовавшую картошку (потери, оставшиеся с осени). Приносили домой, высыпали в корыто, мама перебирала, откидывала гнилую, а остальную мыла, толкла и пекла лепешки. Они все равно хрустели, потому что отмыть ее хорошо не удавалось, но все же это была еда, и чувство голода немного затихало. И как мы все это пережили? И ведь выжили, выросли, и я отучилась в техникуме и по распределению приехала в Воронежскую область, Семилукский район, село Семидубравное. Там же я вышла замуж.

И вот, что мне рассказал твой прадедушка. В 1942 году их деревню захватили немцы. Прадедушке твоему, Настенька, было всего семь лет, помоложе тебя сегодняшней. Целых семь месяцев жил он вместе с мамой в оккупации. Вот, детка, где ужас-то был. У меня-то что, у нас немцев не было, а здесь…

Вели себя захватчики нагло, ни с кем не считались, выгоняли жителей из домов, а сами в них заселялись. Жил твой прадед в сарае, благо у них корова была, так прадедушка, чтоб не замерзнуть, спал у нее на боку. А как спасалась его мать – не знаю. Корова была у них хорошая, спокойная, молока много давала, тем и жили. Хлеба не было. Кур немцы переловили, спасибо корову не отняли, а вот молоко отнимали, приходилось прятать, не все, конечно, но хотя бы часть, а то ведь верная смерть от голода. Вот приходят немцы в дом, а там семья сидит обедает, они могли все со стола собрать и унести с собой, даже крошки не оставить, а сказать ничего нельзя – убьют. Убить могли и просто так ни за что или просто чем-то кто-то не понравился. Один случай он очень хорошо запомнил. Немцы поставили в сарай к одной женщине лошадей, а там лежали бороны, вот к утру лошади и покололись на этих боронах. Так немцы с криками «Партизан» забрали женщину с ребенком (он был грудной) в комендатуру. На следующее утро по всей деревне собрали всех жителей, а это старики, да бабы с ребятишками, и под автоматы привели к дому той женщины. Вскоре привели и ее саму с младенцем. Сделали петлю из веревки и повесили ее на яблоне около дома, а ребенка, как полено, бросили в толпу. Кто-то его поймал. Кто его забрал, кто его спасал, твой прадедушка не знал, но ребеночек живой остался и уже после войны приезжал на могилу матери.

Ох, детка, сколько горя и слез принесла эта война, вспоминать и то тяжко. Да что там, одно слово – фашисты. Это еще хорошо, что карательный отряд до их села не дошел. Ведь каратели детьми колодцы забивали. Вот как бросить своего ребенка в колодец? Многие матери сами вместе с детьми прыгали туда. Вот, детка, что такое фашисты. Это не люди, и даже не звери, они хуже зверей, они монстры, выродки. А уж когда их погнали, так они и вовсе озверели, здесь, в Семидубравном, дом отдыха был, так они его сожгли.

Ты еще пойми, лапуль, что я много не знаю, так как ребенком была. Что-то я забыла, что-то мне не говорили, берегли, как сейчас говорят, психику. Но и того, что я помню, достаточно. Да, забыла, ведь прадеда твоего чуть не расстреляли. А дело было так…

Сбили немцы наш самолет, ну вот ребятня и побежала к обломкам. Там и немцы уже. Вот прадедушка твой взял какую-то железочку, а немец подбежал к нему, орет что-то, чуть не застрелил. Спасибо прадедушкина мама прибежала, закрыла его собой и стала умолять отпустить их, железочку эту отняла и бросила к обломкам. Ну, слава Богу, отпустили.

Много еще чего вспоминать можно, например, как нужду немцы справляли прямо посреди деревни, никого не стеснялись. Вот тебе и Европа.

Все, Настенька, устала я, давление подскочило. Давай заканчивать. Дай, Бог, чтобы у вас всегда был мир и чтобы вы никогда не узнали что такое война и голод ».

Ох, война, что ты, подлая, сделала?

Из воспоминаний моей прабабушки…

Отправлен сертификат:Всероссийский литературный конкурс «История моей семьи»